65 лет назад, в 1959-м на экраны вышел фильм «Баллада о солдате». Фильм этот режиссер Григорий Чухрай выстрадал. Он долго убеждал чиновников разрешить съёмки, искал актёров, выписывал вместе со своим другом Валентином Ежовым сценарий. Хотя его учитель Михаил Ромм отговаривал: «Дорогой мой, оставьте это!» Но Чухрай считал делом чести рассказать историю простого солдата. Это была дань памяти его товарищам.
Боли не оставляли ни днем, ни ночью
Чиновникам казалось, что в истории этой мало размаха, мало героизма. Так ли нужно переносить на экран робкую первую любовь юного связиста Скворцова, который отказался от ордена за два подбитых фашистских танка и вместо награды попросил отпустить его на денёк домой, к маме? Но режиссёр стоял на своём. Да и нелегко было отказать человеку, который в 1957 году привёз в СССР спецприз Каннского кинофестиваля за картину «Сорок первый». Один известный кинодеятель даже сказал тогда: «Этому парню хорошо бы сейчас умереть. Думаю, что он больше не снимет ничего подобного». Как же он ошибался…
Чухрай пробил разрешение на съёмки «Баллады». Первый съёмочный день, он — у камеры, установленной на капоте машины. И вдруг… На полном ходу в киношников влетает грузовик. Чухрай с тяжелейшими травмами отправляется в больницу, а съёмки замораживают на долгие месяцы. «В дополнение ко всем моим фронтовым увечьям раздроблен голеностопный сустав, — писал он в своих воспоминаниях. — Боли не оставляли меня ни днём ни ночью. Но ещё больше мучило меня другое. Я вдруг с ужасом осознал, что ошибся с выбором актёров на две главные роли».
На главные роли Чухрай позвал Олега Стриженова, который играл у него в «Сорок первом», и Лилию Алёшникову. Но они были слишком взрослыми, а в кадре должны быть юные лица. Вчерашние дети. И если Стриженов после тяжёлого мужского разговора принял аргументы режиссёра, то Алёшникова назвала случившееся предательством и долго не могла успокоиться.
«Я не умру!»
На роль Алёши он нашёл 19-летнего студента курса Михаила Ромма во ВГИКе Владимира Ивашова. А роль девушки Шуры предложил 18-летней Жанне Прохоренко, только-только поступившей в Школу-студию МХАТ.
А у Чухрая началась своя война… Министр культуры СССР Николай Михайлов заявил режиссёру, что фильм запрещает. Ему не понравилось, что главный герой погибает, что он не сразу бросился на вражеский танк, а испугался сначала…
Гвардии старший лейтенант, кавалер ордена Красной Звезды и ордена Отечественной войны, десантник Чухрай за словом в карман не полез: «Как могут те, кто просидел в тёплых кабинетах, судить нас, прошедших всю войну?! Что вы знаете о простых солдатах, сложивших свои жизни ради Родины», — обрубил он. И этим подписал фильму смертный приговор.
Его самого призвали в Красную армию в 1939-м. Мечтал после службы снимать кино. Но когда началась война, отправился на фронт в составе воздушно-десантных частей. Первое ранение получил практически сразу. Отряд ловил диверсантов, Чухрай не сумел распознать немца, переодетого крестьянином. Спас будущего режиссёра его однополчанин из Казахстана. «Потом я долго искал его, — вспоминал Чухрай.— Но так и не нашёл…».
В 1943-м Чухрай участвовал в Днепровской воздушно-десантной операции. Их самолёт сбился с курса, и Григорий с боевыми товарищами вынужден был десантироваться под зенитным обстрелом. Десантников расстреливали прямо в воздухе. Чухрая снова ранили, на этот раз тяжело. «Очнулся в палате. Как назвал её рядом лежащий раненый, в «доходиловке». В палате для умирающих… «Доктор, — прохрипел я, — переведите меня в другую палату. Я не умру».
Всего у него было четыре ранения, одно из них — под Сталинградом. Последнее получил в 1945-м в Австрии и Победу встречал в госпитале.
Не бывает красивых смертей
Фильм ждала незавидная судьба. Его выпустили ограниченным тиражом. Кто же будет спорить с министром? Помочь вызвался Алексей Аджубей, главный редактор «Известий» и зять первого секретаря ЦК КПСС. «Балладу о солдате» показали Хрущёву. Он дал добро не только на прокат, но и на то, чтобы «Баллада о солдате» представляла нашу страну в Каннах.
В Каннах ленту сперва приняли более чем скептически. На первых кадрах, когда Скворцов убегает от немецкого «Тигра», раздались аплодисменты и смех. А потом вдруг настала гробовая тишина… Сцена эта была практически документальная. Чухрай помнил, как фашисты ради развлечения гоняли и давили танками советских солдат. Во время съёмок этого эпизода ему показалось, что Ивашову не страшно, и он попросил танкиста не останавливаться, чтобы актёр на самом деле почувствовал приближение неминуемой смерти.
В середине картины в зале послышались всхлипы… Ни одной батальной сцены, ни капли крови… А зал рыдал. После финальных титров Чухрай говорил иностранным журналистам: «Я был на войне, я видел много смертей. Но я не видел ни одной красивой смерти. Красивой бывает жизнь… Я хотел сказать этим фильмом, что даже тогда, когда мир теряет только одного человека, хорошего человека, — это уже очень большая потеря».
Фильм триумфально шествовал по миру, собрав более 100 призов и став самым титулованным в нашем кинематографе. Это до сих пор единственная наша картина, которая была номинирована на Оскар за лучший сценарий. Что не удивительно: Чухрай и Ежов знали, о чем хотели сказать и помнили людей, которых объединил в себе их солдат Алёша.
