Иногда кажется, что Мария Куликова и не актриса вовсе, а член семьи. Сериалы и фильмы с ее участием идут едва ли не постоянно, а ее такая родная улыбка напоминает кого-то из близких. Она играла Марину Нарочницкую в «Склифосовском», Анну Спиридонову в «Анатомии убийства». Список можно продолжать еще долго. Сейчас идет сериал «Свет в окне» (канал «Россия»), где у Марии одна из главных ролей. Ее героиня после страшной семейной трагедии собирается уйти в монастырь, но большая семья со своими проблемами м радостями удерживает ее в миру.
В интервью порталу aif.ru актриса рассказала и своей новой работе и о своей семье.
«Вся была покрыта язвами»
Елена Садкова, aif.ru: Мария, вы играете свою героиню Ольгу в разных возрастах. Не страшно, когда гримеры вас, привлекательную женщину, состаривают?
Мария Куликова: Наоборот, прикольно! Это же как игра в куклы. Была задача отойти от моего блондинистого образа. Мне примерили темные волосы, длинные юбки… В обычной жизни у меня спортивный стиль в одежде – кроссовки, спортивные штаны, бейсболки. А здесь я играю женщину, которая поставила на себе крест. Она не красится, у нее низкий пучок… Зрители увидят меня в трех образах – молодой и счастливой, потом пытающейся выкарабкаться из депрессивного состояния, а затем уже возродившейся снова.
— То есть вас не пугает возрастной грим, который может испортить на экране вашу красоту?
— Ну, нет что вы! (Смеется) Красоту — это громко сказано! В прошлом сезоне «Склифосовского» мне вообще пришлось играть больную вирусом Эбола. Вся была покрыта язвами… Это же так круто! Интересный опыт. Артисты же все сумасшедшие, мало кто не хочет меняться и быть законсервированным в красоте. Мы все — маньяки в профессии – чем сложнее, тем круче.
— Новый сериал снят в довольно редком у нас жанре семейной саги. Вам такие истории интересны?
— Люблю этот жанр! Ведь самое интересное — наблюдать за отношениями между людьми. У режиссера Юлии Красновой, которая уже не первый год снимает сериал «Склифосовский» даже есть девиз: «Не надо про операцию, надо про людей во время операции». Мы же все большие специалисты в чужих отношениях (смеется).
Тема действительно неисчерпаемая, а здесь еще и симпатичный прием используется – постоянно заглядываем в прошлое и видим, как то или иное событие повлияло на людей.
Видим, что пара разводится, а потом переносимся в прошлое и понимаем, почему этот развод случился.
— В фильме по сюжету дочь вашей героини хочет стать суррогатной матерью. Как вы к суррогатному материнству относитесь?
— Каждый принимает решение сам. И осуждать кого-то за суррогатное материнство и вообще за что бы то ни было бессмысленно. Поняла это вот сейчас, к 47-и годам. Люди ведь и по куда менее серьезным вещам спорят, и взрослым ничего чаще всего не докажешь. Если такое материнство законно, то и вопроса нет. Осуждать? Я никогда не была в такой ситуации, передо мной никогда не стоял такой выбор. У меня есть ребенок, и я никогда не буду на месте той женщины, у которой нет такой возможности. Какой смысл мне ее осуждать или поддерживать? Она разберется без моего мнения.
— Сейчас зачастую молодежь не торопится становиться родителями. Кто-то боится форму не вернуть, кто-то, что не справится. Как мама, можете что-то сказать в защиту материнства?
— Мне сложно… Я-то как раз была по другую сторону баррикад. Родила достаточно поздно, потому что все не складывалось мгновенно. И для меня это было трагедией. Многие тогда говорили: «Зачем ты так зацикливаешься? Почему для тебя это так важно? У тебя такая профессия. Занимайся собой. Ты что будешь какой-то не такой, если не родишь ребенка?». Мне очень сложно говорить о тех, кто этого не хочет. Потому что я-то как раз очень хотела. Маниакально. В этом вопросе не должно быть перебора. Не хочешь иметь ребенка, не имей, но не навязывай никому свои убеждения.
— Да, сейчас модно говорить — «хочу пожить для себя».
— Здесь очень тонкий момент. Знаю людей даже в моем окружении, у которых не сложилось с деторождением. По отношению к ним бывают очень некорректные вопросы. И тут фраза «не хочу детей, хочу жить для себя» может быть просто защитной реакцией. А я-то знаю, что этот человек прошел страшный путь — от бесплодия к ЭКО и далее по списку. И он просто не хочет раскрываться чужим людям: да, у меня не получается, у меня трагедия. А экология сейчас такая, что очень многие женщины, даже в моем окружении, не могут забеременеть. И такие ответы просто реакция на: «Ну что ж ты, часики-то тикают». Проще одним предложением пресечь эти разговоры и утаить свою боль.
«Я бы не решилась…»
— Ваша героиня Ольга чем-то похожа на вас?
— Все мои героини так или иначе на меня похожи, ведь для каждой истории ты достаешь из себя те или иные качества. Единственное, моя Ольга собирается уйти в монастырь, но мне такое решение не близко. Мне нравится социальная, обыденная, ежедневная жизнь с большим количеством приключений, поездок, встреч, общения. Но ни от чего не зарекаюсь, возможно и я когда-нибудь к этому приду. Жизнь полна сюрпризов.
— А какие свои черты вы подарили героине?
— Наверное, эмпатию. Ольга добрая и светлая, но вот эту эмпатичную суету вокруг людей подарила ей я.
— Не так давно был сериал «Раневская», где актриса играла в сложном пластическом гриме. Вы бы какую известную женщину согласились таким образом воплотить на экране?
— Не поверите, но каждый раз, когда я смотрю такого рода истории, думаю, что не потяну. Дело не в гриме. Мне кажется, что у меня недостаточно мастерства, чтобы делать такие уникальные вещи. Честно. В «Раневской» была серьезная актерская работа, когда я вижу такого рода картины, думаю: «Я бы так не смогла!». Для меня было бы трагедией, если бы мне предложили что-то подобное. Я бы не решилась… Чтобы не позориться и не позорить имя прекрасного персонажа. Отвечаю, как на духу. Если не на «пять с плюсом», то зачем?
Когда-то, кстати, я пробовалась на Любовь Орлову. И не прошла … И на Валентину Серову меня пробовали. Но это было очень давно, и возраст у меня был другой. А сейчас эти героини мне уже недоступны. Но вы заронили зернышко, подумаю, кого бы я хотела сыграть. Хотя мне в своей нише комфортно. Единственное, я бы сыграла какого-нибудь вымышленного персонажа. С яркой характерностью и, может, с необычным гримом, уродующим максимально. Это был бы подарок судьбы! Хочется чего-то новенького. А то у меня все героини лапочки: страдают, разводятся, а в финале находят любовь…
— В фильме огромный актерский состав. Успели со всеми сдружиться, сплотиться?
— Сплачиваться мне пришлось только с молодежью. С Димой Миллером у нас уже не первая картина, включая пресловутого «Склифосовского». С Аленой Яковлевой знакома вообще с 1998 года, с того момента, как я поступила на службу в Театр Сатиры… Но и молодежь оказалась прекрасной. Никто не капризничал, общий язык мы нашли быстро. Иногда до меня доходят слухи, что некоторые артисты где-то ведут себя некорректно, даже отвратительно. Но у меня в жизни такого не было. То, что кто-то хамит партнерам и группе больше миф.
— Были проекты, после которых вы с коллегами разошлись и больше не общались?
— Безусловно. Кто-то, конечно, остается в твоей записной книжке после того, как заканчивается проект, но постоянно не общаемся. По-моему, я в 1998 году в первый раз вошла в кадр. Если я со всеми коллегами буду дружить, то меня просто дома не увидят. (Смеется) Тем более мой самый ближний круг – это не артисты. Вот только что от меня уехали две подруги, мы с ними познакомились еще в театральной студии… Артистки тоже есть, но это больше приятельство очень теплое, светлое. Но прям дружбанье, с которыми мы ходим друг к другу в гости и несколько раз в году куда-то улетаем на отдых это, конечно, вот эти мои девчули.
«Плодить агрессию бессмысленно»
— Ваш сын Иван уже подросток. Как переживаете этот возраст и подростковые бунты?
— Пока ничего не изменилось. Бунтов нет, потому что он еще не вырос. Он растет в абсолютной любви, и все эти годы я закрываю его крыльями. Только любовь в семье может спасти, когда начинаются гормональные скачки. В этом возрасте у детей происходит взрыв гормонов, и они вообще не могут их контролировать. И если ты идешь поперек и в пику: «Рот закрой! Ты живешь в моем доме!» — это вызывает только еще большую агрессию. А плодить ее у себя дома бессмысленно. Даже когда я повышаю голос, у сына это вызывает смех. Он не привык, думает, что я прикалываюсь, играю какую-то роль. Понимаю, что сейчас мы перешагнем некий порог… Ему в августе будет 13. Но пока он очень домашний парень.
— В школе ему нравится?
— У него «синдром машинного ребенка», так это называю. Он садится в машину и едет в школу, из школы его тоже забирают на машине. Он в социуме как в таковом пока не оказался. В школе у него небольшой класс, они все дружные, нет никакого буллинга. Стараюсь показать ему все свои любимые детские фильмы: «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», «Приключения Петрова и Васечкина» и так далее. Когда мы с ним посмотрели фильм «Чучело», он сказал: «Фильм сильный! Но такого в жизни быть не может». Но специально кидать его в какие-то острые условия, мне кажется повода нет. Максимально даю ему все, что могу и финансово и морально. Он мое солнце, мое все. Должна сказать, что отдача есть. Не в какую-то черную дыру я кидаю все свои эмоции и возможности. И такая отдача дорогого стоит.
