Настоящий патриот России, Александр Панкратов-Черный, в беседе с сайтом aif.ru высказался о поведении иноагента Максима Галкина и прочих уехавших артистов, а также рассказал о своих поездках на Донбасс.
Ольга Шаблинская, aif.ru: Александр Васильевич, что скажете о поведении иноагента Максима Галкина? Комик договорился до того в своей русофобии, что ему теперь запрещен въезд в ряд туристиских стран, куда приезжает много русских на отдых…
Александр Панкратов-Черный: У Галкина отец генерал, итить твою мать! Был начальником вооружения группы советских войск в Германии. Дед воевал. И Галкин вдруг такое сотворил. В голове не укладывается!
И от Вани Урганта я абсолютно не ожидал такого. Бабушка у него патриотка была. В «Белорусском вокзале» как сыграла…
— В последнее время, надо сказать, многие артисты, известные своими антироссийскими заявлениями, вдруг сменили свою антироссийскую риторику. Я говорю про комика Гудкова, актёра Назарова, рокера Гребенщикова… Ваш коллега Александр Пашутин считает, что это обыкновенная нужда, вызванная невостребованностью этих актеров за рубежом — там они пару раз выступили перед русской диаспорой, которая быстро потеряла к ним интерес с их русофобскими «шуточками и песенками». А ваше мнение?
— Да бабки у них закончились, вот и все объяснение! Ну их к черту, я о них вообще говорить не хочу. Они того не стоят. Гнильё, просто гнильё!
— Александр Васильевич, вы из-за своей патриотической позиции были попали в «черный список» МИДа Латвии, в который также внесли актеров Василия Ливанова, Николая Бурляева, Бориса Галкина, Александра Пашутина, Игоря Петренко, потому что «указанные лица российской культуры, работники отрасли активно поддерживают президента России». Ваша реакция?
— Да никакой у меня реакции! Я со своей страной и своей позиции не скрываю. Несколько раз я был в Донецке, в Луганске. Очень дорожу знакомством, дружбой с покойным Сашей Захарченко. (1-й глава Донецкой Народной Республики с 4 ноября 2014 года. Погиб 31 августа 2018 года. — Ред.)
Александр Владимирович мне подарил свой десантный нож из черного металла с надписью на кромке «Батя». Это был его позывной. А у меня нечего было ему в ответ подарить, поэтому я ему зажигалочку серебряную свою отдал. Он меня провез по всему Донецку, и в аэропорт, и на передовую заехали, все-все-все показал. Я смотрю, дом разрушен в Донецке, и уже убирают развалины. Захарченко говорит: «Это мой приказ». Он тогда был руководителем Донецкой Республики. Он дал указание сразу убирать вот эти развалины после от взрывов ВСУ и прочее, чтобы все это морально не давило на жителей. Вот поэтому Донецк был такой чистенький, убранный. Ну, на окраине, конечно, развалины встречались от взрывов, дома разрушены и прочее. Но в целом Донецк достойно выглядит.
— Вы вообще могли подумать, что такая ситуация возникнет на Украине?
— Всё к тому шло… Просто не сразу было понятно, во что всё выльется. В 2014 году был кинофестиваль в Киеве, и одна дама, старший организатор, которая закончила ВГИК, актерский факультет — Белокуровская мастерская была, украинская мастерская — говорит: «У нас сейчас Майдан будет, вы должны показаться». Она нам сказала, что это демократический такой будет Майдан, в знак протеста против Порошенко. И мы пошли на площадь, поднялись на сцену, все нас поприветствовали. Мы среди киевлян походили, там было много моих знакомых, друзей, все очень отрицательно отзывались о Порошенко, даже кличку ему дали — «Потрошенко». А, оказывается, это начало государственного переворота. И дело было не только в Порошенко, а в том, что там нацисты голову подняли, проплаченные Западом. Вот этого мы не знали, но уже чувствовали…
— По каким признакам вы поняли, что на Украине начался рост национализма?
— Два сезона мы снимали сериал «По закону военного времени» в Киеве, в Киевской области, на Лысой горе, в катакомбах под Киевом, на территории Лавры снимали. В Черновцах нам сорвали съемки, меня это тогда поразило. Мы думали: какое хулиганство, пришли нацисты в вышиванках, с этими бандеровскими флагами, с лозунгами. Мы сначала думали — молодежь хулиганит, но нет, взрослый человек в громкоговоритель кричал: «Панкратов-Черный, подельник Путина, геть с Незалежной Украины!» Нас с актрисой Катей Климовой спрятали в каком-то полуподвале, причем нас охраняли бывшие десантники, украинские ребята, которые прошли на Кавказе войну и прочее. Они всё сделали, чтобы нас не обидели, никто не тронул и прочее.
Я это к чему говорю — на Украине много людей, поддерживающих Россию. Помню, были съемки на рынке, старушка ко мне подошла: «Сашко Васильевич, сама связала вам носочки теплые, вдруг зимой в стужу попадешь, это тебе подарок». Кто-то другой подходит, рушничок вышитый протягивает: «Жинке подаришь». Понимаете, то есть обычные люди, они за нас. Но им опасно это афишировать. Особенно актёры и вообще кинематографисты, которые у нас во ВГИКе учились, мы в одном общежитии пять лет жили во время учёбы. Они так вообще сильно тоскуют по Советскому Союзу. Помню, ночью стучат в гостиницу, с горилкой, с салом, естественно, как говорится, с хлебосольем украинским. Я говорю: «Ребят, вы чё ночью-то?» — «У меня ж с утра съёмка». — «Так Сашко, днём же нас могут увидеть вместе». То есть уже запуганные они были… Ну и режиссер талантливый, прекрасный режиссер у нас был, который два сезона снял.
На третий сезон смотрю — другой режиссер. Я говорю: «А почему не тот режиссер? Говорит, а ему на дверь стали клеить записки: «На москалей работаешь, о детях подумай», у него двое детей. Запугали, испугался. С Катей ехали с Лысой горы, а там серпантин такой, ночная съемка. Закончилась съемка, отъехали не знаю, метров 20−30 шофер, слава богу, опытный, говорит: — Сашко Васильевич подождите, что-то машину ведет. Выходит из машины — Да посмотри, Сашко, что они творят! Смотрим — на левом переднем колесе все гайки откручены, то есть при первом же крутом повороте мы бы с Лысой горы в пропасть. Но кто-то же в группе, плачет девочка, ассистентка прелестная, работница такая. И сидит плачет. Я говорю — что случилось? Думаю, кто-то обидел, что-то стряслось. Она говорит: — Да брат звонил, он из другого города. 43 года ему, двое детей, а его в армию забирают. И плачет, говорит — А вдруг, говорит, погибнет. А уже война шла, представляете, в Донецке и Луганске. А за пультом сидит такой здоровый, крепкий такой украинец. И говорит: — Нехай-нехай едет, повоюет, молодых хлопцев научит, как шеи москалям сворачивать. Я говорю — Простите, а вы сами-то служили в армии? Он говорит — Да вы что, Сашко Васильевич, у меня ж врожденный порок сердца. Вы представьте, у него порок сердца, а отца двоих детей в 43 года забирают в армию. Печально это все, печально.
