В Театре кукол Образцова — необычная премьера. И к тому же дебют.
Художник и сценарист в фильмах Никиты Михалкова, актер, кинорежиссер, интерьер-дизайнер модных ресторанов, постановщик опер в Мариинке и «Ла Скала» Александр Адабашьян подготовил спектакль «Бедные люди», выступив не только режиссером, но и автором пьесы (совместно с Анной Чернаковой), и, конечно, художником.
А в окошке — только ноги прохожих
От Федора Михайловича в спектакле, правда, только мотивы. Свой дебютный, к слову, роман Достоевский сочинил в письмах. В 55 посланиях, которые написали друг другу Макар Девушкин и Варенька Доброселова. Воплотить такое произведение задача архисложная, может, даже невозможная на сцене Театра кукол. Только не для Адабашьяна.
С помощью кукол, плоских и планшетных, а также настоящих актеров Александр Артемович поставил мелодраму, историю о любви и предательстве с хеппи-эндом, в которой как лейтмотив — завет героини: «Надо любить не что-то, а кого-то. И желательно, чтобы это было обоюдным».
Сделать спектакль от и до по Достоевскому, по письмам, было бы нереально — в театре Образцова свои законы. И другие реалии. Поэтому Адабашьян написал пьесу, оттолкнувшись от истории Макара Алексеевича, но… В его интерпретации Девушкин сам сделал куклу Вареньку на глазах у зрителей. То есть буквально сотворил себе кумира. Слепил из того, что было. А потом что было, то и полюбил… И появился смысл самого существования мелкого служащего.
Прежде-то его жизнь в Петербурге была скучна и однообразна. Полуподвальное помещение с окошком, в котором видны только ноги прохожих. И каждый день одно и то же. Одно и то же.
Говорящее пресс-папье и ожившая скульптура
«Ну, в какую же я трущобу попал, Варвара Алексеевна! — писал Девушкин рукой Федора Михайловича. — Ну, уж квартира! Прежде ведь я жил таким глухарем, сами знаете: смирно, тихо; у меня, бывало, муха летит, так и муху слышно. А здесь шум, крик, гвалт! Да ведь вы еще и не знаете, как это всё здесь устроено. Вообразите, примерно, длинный коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая стена, а по левую всё двери да двери, точно нумера, всё так в ряд простираются. Ну, вот и нанимают эти нумера, а в них по одной комнатке в каждом; живут в одной и по двое, и по трое. Порядку не спрашивайте — Ноев ковчег!»
Есть в пьесе и другие персонажи: цветок Геранька, чернильница, в которую откуда-то сверху спускается перо, танцующая чайная пара, печать с «живым» глазом, которой Макар проштамповывает конверты, пресс-папье — открывающее рот (с зубами, красным языком) и даже разговаривающее… А еще у режиссера оживает желез… простите, бронзовая антикварная скульптура — богиня света Гера (ее так сам Микеланджело называл!) с кувшином. И вообще главный герой перестает хромать, обнаружив в жизни смысл…
«Знаете ли, что придется наконец совсем поссориться с вами? — отвечала Макару Варенька. — Клянусь вам, добрый Макар Алексеевич, что мне даже тяжело принимать ваши подарки. Я знаю, чего они вам стоят, каких лишений и отказов в необходимейшем себе самому. Сколько раз я вам говорила, что мне не нужно ничего, совершенно ничего; что я не в силах вам воздать и за те благодеяния, которыми вы доселе осыпали меня. И зачем мне эти горшки? Ну, бальзаминчики еще ничего, а геранька зачем? Одно словечко стоит неосторожно сказать, как например об этой герани, уж вы тотчас и купите; ведь, верно, дорого? Что за прелесть на ней цветы! Пунсовые крестиками. Где это вы достали такую хорошенькую гераньку? Я ее посредине окна поставила, на самом видном месте; на полу же поставлю скамейку, а на скамейку еще цветов поставлю; вот только дайте мне самой разбогатеть! Федора не нарадуется; у нас теперь словно рай в комнате, — чисто, светло! Ну, а конфеты зачем? И право, я сейчас же по письму угадала, что у вас что-нибудь да не так — и рай, и весна, и благоухания летают, и птички чирикают. Что это, я думаю, уж нет ли тут и стихов? Ведь, право, одних стихов и недостает в письме вашем, Макар Алексеевич! И ощущения нежные, и мечтания в розовом цвете — всё здесь есть!»
Мечты в розовом цвете, к слову, воплощает в спектакле дама в соответствующем наряде – самое яркое «пятно» в художественном решении.
В спектакле она не так цинично его бросает
И все было бы хорошо в этой истории Макара Алексеевича и Вареньки, если бы не узнала она, ангельчик, как называет ее Девушкин, о другой, более красивой жизни за окном. И не решилась уехать с корнетом. Прочь от Макара, из его полудушной, полутемной комнатенки…
У Достоевского девушка «довольно цинично его бросает, — замечает режиссер, — в спектакле мы делаем историю мягче».
Часовое действие напоминает добрую сказку или притчу, где карандаши вдруг превращаются в стебли распустившихся цветов. Оно красиво, сделано с большим вкусом. Помогает звучащее где-то фортепиано, музыка Глинки, романс «Что ты жадно глядишь на дорогу…» И счастливый светлый конец. Дающий надежду на то, что все будет хорошо: «Ладно, попробуем еще раз…»
