У народного артиста РФ Юрия Чернова в 2024-м — двойной юбилей: 75-летие 24 апреля и 50 лет работы в театре. И если в кино Чернов считается мастером эпизода, то в театре он играет преимущественно роли главные.
Накануне юбилея aif.ru поговорил с Юрием Николаевичем о мэтрах кино, с которыми его сводила судьба, и об умении сделать правильный выбор.
«Вас сам Тихонов обнял!»
Ольга Шаблинская, aif.ru: — Юрий Николаевич, вашего Сыромяникова в картине «Доживём до понедельника» зрители до сих пор помнят. Неплохой у вас оказался кинодебют: режиссёр — Станислав Ростоцкий, учитель Илья Мельников — народный артист СССР Вячеслав Тихонов. Слова не забывали в присутствии таких зубров?
Юрий Чернов: — Тихонов был моим кумиром. И тут я, мальчик, — мне же всего 18 лет тогда было — не только первый раз в жизни увидел народного артиста, но ещё и работал с ним. Я понимал, как этого актера любят все, от мала до велика. Да он и сам это прекрасно осознавал.
Когда моя мама, простая продавщица из Куйбышева, узнала, что я буду сниматься с Тихоновым, она только руками всплеснула: «Ой, сыночек! Неужели правда?» Помню, когда Тихонов выходил с премьеры «Доживем до понедельника», он маму обнял и руку ей пожал со словами: «Какой у вас сын хороший, как он хорошо сыграл!» Мама потом долго сидела на скамейке возле подъезда, и все к ней подходили: «Ой, Валентина Ивановна, какая вы счастливая! Вас сам Тихонов обнял».
— Говорят, что Тихонов вне съёмочной площадки был человеком замкнутым, совсем не душка…
— Не то что замкнутый… Это не совсем верное слово. Он был очень сдержанный. У него был друг — Станислав Ростоцкий, с которым они очень плотно общались. С остальными же Тихонов держался отстраненно. Да и почему он должен быть для всех душа нараспашку? К тому же ему было 40, а нам — Оле Остроумовой, Игорю Старыгину — по 18-20 лет. Кто мы для него? Дети малые!
А вот Ростоцкий был очень весёлый, живой. И на съёмочной площадке никто даже не догадывался, что у него протез (в войну он был ранен, потерял ногу) и он работает, превозмогая огромные боли. Станислав Иосифович сыграл огромную роль в моей жизни. Если бы не Ростоцкий, я бы, к примеру, не снялся у Юткевича. После «Доживем до понедельника» на меня начали обращать внимание другие режиссёры. Сергей Юткевич позвал меня в свой фильм «Маяковский смеется» по пьесе Маяковского «Клоп». Если бы не снялся там, не познакомился и не целовал бы руку дочери Маяковского, которая приезжала в СССР из Америки на декаду, посвященную юбилею Маяковского. (Хелен Патрисия Томпсон — дочь Владимира Маяковского и русской эмигрантки Елизаветы Зиберт. — прим. ред.) Она очень была похожа на Маяковского. Такая же крупная. Жалко, что тогда не было вот этих вещей (показывает на смартфон). Какие бы у меня сейчас были фотографии! Не просто с великими — с величайшими!
Ещё к Тихонову вернусь… Он ведь ко мне, мальчишке, прислушался. Помните, в фильме его Мельников говорит про моего героя: «Вот поставишь ему единицу, а потом выйдет из него Юрий Никулин!» В сценарии же было написано: «…а потом выйдет из него Олег Попов». Но я попросил, чтобы Попова заменили на Никулина, и Вячеслав Васильевич согласился. Он тоже больше уважал Юрия Владимировича. И Ростоцкий согласился.
Хотя Олег Попов тогда очень знаменитый был. Звезда мировой величины! Но для меня именно Никулин — главный комедийный актер, его Балбес в «Операции „Ы“» — это же классика!
7 руб. 50 коп. за игру на балалайке
— Вам тоже на классиков везло. Не только у Ростоцкого снялись, но и у Леонида Гайдая — в комедии «Иван Васильевич меняет профессию». Гонорар за ту роль помните?
— Я тогда уже закончил эстрадно-цирковое училище и был принят в филармонию. Ставка у меня была 7 рублей 50 копеек. За один съёмочный день у Гайдая я получил именно эту сумму — семь пятьдесят. Вне зависимости от успеха у зрителя. Но я бы и бесплатно снялся у него. Это же Гайдай! Какие актеры там играли! Пока я играл на балалайке в сцене на пиру, Милославский с Буншей — Леонид Куравлев и Юрий Яковлев — отплясывали дубль за дублем, дубль за дублем. И каждый раз это было чуть по-другому. Огромное удовольствие было наблюдать за великими. Замечу: вся еда на пиру была настоящей. Но её обработали какой-то «химией», чтоб мы ничего не съели и не испортили реквизит.
А ведь в «Иване Васильевиче» я пробовался на роль милиционера, который расследует ограбление, бегает по этажам. Когда были пробы, Гайдай смотрел, как я играю, и не улыбался. Он и в жизни не улыбался. И очень скурпулёзно подходил к процессу создания комедии. С часами в руках буквально по минутам вычислял, когда нужно дать очередную шутку. Чтобы зритель всё время был в тонусе, чтобы не появлялось пустот и скучных моментов. Чистая математика!
— В кино вас именуют мастером эпизода. Не обидно?
— Что вы! У меня с каждой пусть и небольшой ролью связана масса историй. Например, в фильме «Из жизни начальника уголовного розыска» я играл бандита по кличке Корыто. Снимаем в Ростове-на-Дону. Эпизод, где банда во главе с Бешеным (Михаил Жигалов) берёт сберкассу. Участвуют в нём Леонид Филатов, Кирилл Лавров. Репетиции идут долго. И вдруг подходит какой-то человек, с татуировками, фиксами и говорит: «Слушайте, ребят! Чё вы так долго берете эту сберкассу? Может, я вам помогу?» Я: «Да нет, мы сами справимся!»
Фильм этот прошёл тогда по всем кинотеатрам, зрителям понравился. Как-то сажусь в такси. «Мне на Петровку», — говорю. Я жил как раз напротив Петровки, 38. Таксист на меня посмотрел с сочувствием и говорит: «Ну что, Корыто? Сдаваться едешь?»
— Теперь — о несыгранном. Режиссёр Владимир Мотыль утвердил вас на роль Петрухи в картине «Белое солнце пустыни». Но вы отказались. Не жалеете? Была бы роль на века…
— Одно время жалел. А сегодня Петруха — это уже позавчерашний день. Вы видите меня на сцене в театре, в кино, на кинофестивалях. Я занимаюсь своим любимым делом. А где тот мальчик, который играл Петруху? Который сидел по тюрьмам — сколько у него там ходок было?
Когда к нам в Школу современной пьесы пришёл новый главный режиссёр Дмитрий Астрахан, он спросил меня: «Что вам нужно в театре?» Я ответил: «Роли, только роли!» Я не говорил: прибавьте мне зарплату. Роли, давайте мне роли! Пока у меня ещё есть желание и, слава богу, силы, чтобы играть. Потому что у многих актеров желание пропадает выходить на сцену, они устали. А я не устал!
Так что какие тут могут быть сожаления? Жизнь удалась! У меня дети, у меня семья, у меня розы на участке — 28 кустов, плюс гортензии, клематисы. Скоро зацветет всё. Как тут можно быть несчастным?
