Народный артист России Денис Мацуев может претендовать на звание не только пианиста-виртуоза, но и рекордсмена по числу концертов — в прошлом году их было 315. 11 июня Денис отмечает день рождения. А 13 июня в Москве открывается придуманный им конкурс Grand Piano Competition. Aif.ru поговорил с музыкантом о том, есть ли в России дефицит играющих и слушающих, что общего у пианиста и футболиста и где сегодня ждут русскую музыку.
Юлия Шигарева, aif.ru: Ну что, Денис, всё-таки пошли на рекорд?
Денис Мацуев: (смеется). Да, темп я не сбавляю. Потому что самое магическое место на Земле — сцена, которая тебя заряжает.
Гастрольная карта теперь выглядит так: это как минимум 30 регионов нашей страны. Азия — Китай, Корея, Сингапур, Восток — от Дубая до Саудовской Аравии. Будет большой тур по Южной Америке. Но и Европа частично осталась — Сербия, Греция намечается, Италия, Венгрия.
Ноты надежды
— Недавно поймала себя на том, что сейчас готова слушать только классическую музыку — ни в театр не тянет, ни в кино. Это старость? Или мудрость наконец пришла?
— Это вы просто нашли правильную вакцину. Для кого-то и кино, и театр — тоже терапия. Но музыка — она уникальна. И интернациональна. Всё, что происходит за стенами концертного зала, остаётся там, снаружи. А внутри музыка обволакивает тебя, закутывает, словно в кокон. Музыка способна примирить. Музыка способна успокоить. Музыка способна дать надежду — что рано или поздно всё образуется. Я счастливый человек, потому что в этом безумном мире могу отрешиться ото всего, сесть за инструмент и начать играть. В этот момент меня посещают совершенно другие мысли, отличные от тех, что приходят в голову, когда смотришь телевизор или читаешь новости.
В Европе, к слову, все воют: что будет через 10 лет? Там в зале одни седые головы. В Америке — та же проблема: аудитория стареет. А у нас — я же смотрю со сцены — на любом концерте ползала — молодые лица… Но в Китае их еще больше.
— Вы назвали Китай как одно из основных гастрольных направлений. А с чего там такой интерес к классической музыке?
— Вы хотите, чтобы я в ответ воспел гениальность китайцев?
— Нет. Я просто хочу понять, для чего им это нужно. Они же абсолютные практики! А новый концертный зал прибыли принесет явно меньше, чем новый завод.
— На гастролях в Китае я впервые оказался в 1998 году, после победы на конкурсе Чайковского. Помню, как по улицам Шанхая ещё ослы ходили, запряженные в тележки. Когда в Китае появились первые мобильные телефоны, зрители в зале говорили громче, чем я играл. А в нынешнем январе я там в один день сыграл пять концертов Рахманинова. И такая тишина стояла в зале… Не мёртвая — понимающая. А в паузах между частями в зале начинался дикий кашель. Китайцы терпят и не кашляют во время игры, понимаете? Чтобы сохранить эту атмосферу. Это очень показательно!
Кроме того, в каждой деревне — по китайским меркам деревне, где живет по 6-7 млн. человек — обязательно построен концертный комплекс, больше напоминающий космический шаттл, с гениальными по акустике залами. А от афиш плохо становится — там оркестры и музыканты Берлинской, Венской, Лондонской филармоний, амстердамского Консертгебау… Там вложения в спорт и в культуру такого масштаба, которого не было никогда. Как я говорил уже тысячу раз, китайцы полностью скопировали систему советского музыкального образования. В каждой семье теперь стоит пианино, ребёнок обязательно ходит в музыкальную школу.
— Но вопрос всё тот же: зачем?
— Они понимают, что это вложения в будущее. У ребёнка, который ходит в музыкальную школу, мозг развивается совершенно по-другому. Безотносительно того, вырастет из него талантливый музыкант или нет.
— То есть, это тот самый случай, когда государству дешевле содержать один школьный оркестр, чем ещё одну тюрьму?
— Абсолютно!
Теперь о китайских музыкантах. Сложился шаблон: азиаты занимаются по 15 часов в день, души нет, играют как машины — быстро, чисто и т.д. Это не так! Две недели назад я играл у Великой Китайской стены. А потом с 2 до 4 часов ночи слушал пятерых их гениальных пианистов. Я не утрирую! Им 12-13 лет. Один вышел и сыграл все Трансцендентные этюды Листа, второй исполнил 24 этюда Шопена, третий — 15 прелюдий Рахманинова. И у меня потекли слёзы, отпала челюсть. Я не верил своим глазам: что происходит? А происходит то, что в этой новой культурной системе родились уникальные самородки, которые могут играть на любой сцене мира. Я человек не завистливый, но после посещения Китая у меня возникает чувство белой зависти.
К счастью, у нас выдающиеся самородки-вундеркинды по-прежнему появляются. И в основном-то появляются вопреки всему. Из маленьких деревень, не из музыкальных семей, часто — безотцовщина, денег в семье нет… Видимо, настолько сильна инерция той нашей советской системы. Словосочетание «загадочный русский код» звучит, безусловно, странно, но… Это работает!
— В этом году свой конкурс Grand Piano Competition вы проводите уже в четвертый раз. С учетом обстановки в мире тяжело было собирать и участников, и жюри?
— История с Grand Piano — наша гордость. Она выстрелила! Лауреаты предыдущих трёх конкурсов не просто все остались на плаву, они делают головокружительную карьеру. Они записываются на лучших фирмах, они открывают музыкальные фестивали в Вербье, Зальцбурге, Люцерне. Саша Малофеев, Сашенька Довгань, Сергей Давыдченко, Иван Бессонов — список можно продолжать бесконечно. Один из наших конкурсантов — белорус Владислав Хандогий — стал финалистом конкурса Вана Клиберна. Ева Геворкян — триумфатор конкурса Шопена.
А в этом году мы собрали уникальную команду. В жюри — Винченцо Бальцани, профессор Миланской Консерватории, пианист из Англии Фредди Кэмпф, любимец нашей публики ещё со времён конкурса Чайковского 1998 года, японская профессор Хидеко Кобаяши, немецкий дирижер и пианист Юстус Франц, Россию представляет легендарный директор ЦМШ Валерий Пясецкий. В качестве заявок на участие нам прислали больше 100 видео из Японии, Италии, Испании, Бельгии, Китая. Даже Индия и Бразилия отметились.
На открытии я решил собрать лауреатов прошлых лет. И попросил нашего маэстро, композитора Александра Чайковского, написать специальное произведение. Так что нас ждет мировая премьера — концерт для четырех роялей с оркестром.
Выдать лучшую игру
— На открытии вашего Grand Piano Competition вы сыграете с лауреатами вашего конкурса прошлых лет. А дуэт с дочерью мы когда-нибудь увидим?
— (смеётся) Анна Денисовна в этом году закончила первый класс. Делает большие успехи. Во что конкретно это всё выльется, пока сказать сложно. Она вылитый я в молодости. Не может на одном месте усидеть, перепрыгивает с одного на другое: и фортепиано, и балет, и рисует, и актёрское мастерство осваивает, и поёт. Всё время фонтанирует идеями.
— Вы своё детство упомянули. А как в нем совмещались многочасовые занятия музыкой и необходимость беречь пальцы с футболом и хоккеем, где так клюшкой или об бортик приложить могут — не то что пальцы, костей не соберешь. Это вы себя так испытывали?
— Тянуло меня и на футбольное поле, и на каток. Это не было бравирование: вот, во дворе я нормальный пацан, а на сцене — вундеркинд в костюме и с бабочкой. Мои родители — мудрые люди, они никогда ничего мне не запрещали, понимая, что спорт — это отдушина. Спорт мне помогает в этой жизни — и в чисто физическом плане, и в эмоциональном. Я болельщик со стажем и до сих пор играю: и бегаю, и бить могу нормально. У футбола и музыки пересечений — огромное количество. Дирижёр — это тренер, репетиция — тренировка, а матч — это концерт. Говоря по-киношному, и у нас, музыкантов, и у футболистов есть на всё про всё один дубль. Мы должны выйти — и сыграть. Здесь и сейчас выдать лучшую свою игру.
