Экономика 21 мая 2024 13:00 Игорь Серебряный
Россия занимает пятое место в мире по размеру экономики, и перед ней сейчас стоит естественная задача выйти на четвертое. Такую цель президент Владимир Путин поставил в послании Федеральному собранию в этом году. «Эксперт» выяснил, что нужно предпринять, чтобы подняться на эту ступеньку, и что ее достижение будет означать для россиян в практическом смысле.
На все пятерки
Во время отчета в Госдуме 3 апреля премьер-министр Михаил Мишустин констатировал, что экономика РФ по объему занимает пятое место в мире. Глава правительства ссылался на данные Всемирного банка. Его выводы строятся на оценках паритета покупательной способности (ППС) рубля. В западной экономической науке в этом качестве иногда применяется известный «индекс бигмака»: сравнение, сколько бургеров житель той или иной страны может купить на свою зарплату в «Макдоналдсе» (россиянин, соответственно, — во «Вкусно — и точка»).
Цифры, которые назвал глава правительства, действительно говорят о том, что российская экономика растет если не семимильными шагами, то в любом случае опережает по темпам развития (в среднем 3,6% за 2023 год, а по отдельным секторам — 7,5%) европейские страны.
Такие же позитивные тренды премьер-министр продекларировал практически во всех областях социально-экономического развития: по продолжительности жизни, пенсионному обеспечению и другим социальным выплатам, мерам поддержки многодетных семей, росту занятости и т. д.
При этом правительствам (и уходящему, и тому, которое придет ему на смену в мае) важно избежать «головокружения от успехов» и понимать, что главное не в победных цифрах, а в том, как это отразится на самоощущении граждан в каждодневной жизни. Смысл перехода экономики страны на более высокое место состоит не в количестве произведенных в стране турбин, станков, комбайнов или танков, а в росте доходов и занятости населения. Причем два последних фактора между собой жестко не связаны: занятость может быть почти полной, что мы наблюдаем в России, но уровень оплаты труда может оставаться ниже необходимого для удовлетворения потребностей работников.
Поэтому основными социальными индикаторами благополучия наряду с ППС являются: реальные располагаемые денежные доходы населения, уровень занятости, уровень бедности, дифференциация доходов (коэффициент Джини) и демографические показатели.
Правительству будет не так уж сложно к нужному сроку отрапортовать о выполнении поручения президента, потому что всегда можно подобрать такой набор показателей, по которому российская экономика в самом деле обгонит любые четыре другие. Так, по ППС Россия в предыдущие годы оттеснила на шестое место Германию. Но на пятом месте РФ уже находилась по данному показателю в 2013 году, а позднее пропустила ФРГ вперед. То есть, как говорится в дисклеймерах рекламы финансовых организаций, «успех предыдущих периодов не гарантирует его повторения в будущем».
ВВП не предлагать
Во избежание подобной статистической чехарды экономисты давно пытаются придумать какой-то интегральный показатель, по которому можно определять максимально объективный уровень социально-экономического развития конкретных стран: от старого доброго ВВП до экзотического бутанского индекса счастья.
Номинальный ВВП не лучший для правительства индикатор, так как по нему РФ в 2023 году занимала только восьмое-девятое место. Вдобавок размер ВВП ничего не говорит о том, достигнуты эти цифры за счет внедрения инновационных технологий либо же за счет отсталых экстенсивных способов производства и эксплуатации дешевого труда (как в Индии или Китае).
Хотя измерение успехов экономики показателем ВВП скоро отметит 90-летие, этот композитный индикатор имеет ряд существенных недостатков, подчеркивает директор Центра конъюнктурных исследований ИСИЭЗ НИУ ВШЭ Георгий Остапкович.
«По ВВП невозможно судить о благосостоянии жителей страны, качестве и уровне жизни. Непонятно, за счет чего создан этот ВВП — за счет интенсивного применения технологий, инноваций, экономики знаний или за счет высокой степени эксплуатации ручного труда. ВВП также абсолютно не дает понимания, например, экологического состояния и имеет ряд других недостатков для выяснений истинного положения дел в экономике страны», — пояснил он «Эксперту».
Георгий Остапкович напоминает, что в мировом экономическом сообществе существуют два относительно адекватных метода оценки благосостояния различных стран. Первый и основной — это измерение рыночной стоимости всех созданных внутри страны товаров и услуг за определенный период в текущих ценах — номинальный ВВП. И второй способ измерения ВВП — по паритету покупательной способности, перевод стоимости определенного набора товаров (потребительская корзина), одинакового для всех сравниваемых стран, из национальной валюты в доллары. Как правило, в странах с меньшим доходом товары стоят дешевле, что, соответственно, завышает доход и ВВП этих стран.
Еще в прошлом веке король Бутана Вангчук IV заявил, что он будет считать в своем королевстве индекс счастья, а не ВВП, потому что для него особо важно, насколько хорошо живут его подданные, а не сколько произведено товара. На сегодня наиболее близким к требуемым характеристикам считается, пожалуй, композитный индекс человеческого развития (ИЧР/HDI), в котором сплавлены такие разнородные компоненты, как продолжительность жизни, паритет покупательной способности, уровень грамотности, экологическое благополучие и др. Причем, несмотря на весьма экзотические заявления короля Бутана насчет индекса счастья, многие его параметры были использованы при методологии ООН по расчету сегодняшнего индекса человеческого развития.
По этому индексу в 2022 году (последние имеющиеся данные) Россия занимала место в группе стран с «очень высоким» ИЧР наряду с Европой, Северной Америкой, Австралией, Саудовской Аравией и Турцией — но тем не менее только 52-е место. Соответственно, этот показатель вряд ли может служить для российского правительства ориентиром для перспективного развития. Первое место по индикатору ИЧР в 2022 году делили Норвегия и Швейцария, а первая экономика мира, США, занимала в этом рейтинге малозаметное 21-е место. Китай, власти которого утверждают, что их страна — вторая в мире по размеру экономики, вообще не входит в группу «очень высокого» ИЧР, довольствуясь положением просто «высокого» вместе с Бразилией, Монголией или Египтом.
Но и этот показатель тоже не на 100% объективен, поскольку в разных странах основной статьей расходов могут быть различные статьи личного бюджета — например, финны тратят на отопление домов больше, чем нигерийцы, которые ничего не тратят на обогрев, но зато больше платят, например, за бытовую технику.
Фото: Антон Новодережкин/ТАСС
Через тернии — к паритету
Абстрактные цифры экономического роста необязательно моментально (или вообще) влекут за собой рост благосостояния населения, который оно бы ощущало «кожей». Об этом свидетельствует опыт СССР, который по большинству экономических показателей занимал твердые вторые или даже первые места в мире после США. Статистически Советский Союз в самом деле был безусловным лидером по длинному перечню валовых показателей, будь то выплавка стали, сбор зерна или производство тракторов.
Однако эти успехи почти никак (или без «почти») не ощущались теми, чьими руками они достигались. Каким-то парадоксальным образом нарастающие объемы производства влекли за собой снижение подушного потребления мясомолочных продуктов и дефицит товаров повседневного спроса. Да, в денежном выражении все было совершенно радужно, но, как однажды полководец Александр Суворов дерзко заявил императрице Екатерине Великой, «мои солдаты денег не едят».
«Большинство международных служб и экспертное экономическое сообщество подсчитывают, и абсолютно справедливо, ВВП по ППС в расчете на душу населения страны, так как крупные по численности населения страны всегда будут создавать большой ВВП за счет количества рабочих рук. И при пересчете ВВП на душу населения возникают фундаментальные перестроения в рейтинге», — говорит Георгий Остапкович.
Например, ППС Китая, находящегося на первом месте в рейтинге по суммарному ВВП, при делении этого показателя на душу населения (1,4 млрд человек) перемещается на 82-е место, а Россия по данному показателю занимает 60-е место. Одновременно в результате подобных статистических маневров в лидирующей группе, причем с солидным преимуществом, оказываются небольшие страны: Люксембург, Сингапур, Ирландия, Норвегия и Катар.
На 2023 год россияне находятся, как констатировал Михаил Мишустин, на пятом месте в мире по паритету покупательной способности рубля. Но по более ощутимому каждым россиянином индикатору — доходам на душу населения — Россия входит только в пятый десяток стран. Такая страна, как Люксембург, сегодня занимает по показателю дохода per capita первое место в мире, хотя по уровню ВВП находится даже не в первой полусотне списка.
Фото: Дмитрий Астахов/ТАСС
Тише едешь — дольше будешь
Успех выполнения поставленной задачи — достижение четвертого места в мире по ВВП по паритету покупательной способности — зависит от того, какие приоритеты развития новое правительство РФ выберет, считает президент Центра экономики инфраструктуры Владимир Косой.
«Если говорить о перспективе на следующие шесть лет, то пока стопроцентной уверенности в том, что эта задача будет выполнена, нет. Такие опасения связаны с черновыми планами бюджетных инвестиций, в которых бóльшая часть бюджетных расходов смещается в сторону непроизводительных расходов, в первую очередь на оборону. По этим проектным ориентировкам инвестиции в сектора, от которых зависит рост производительной части экономики, значительно сокращаются в текущих ценах по сравнению с цифрами предыдущего шестилетия», — указывает он.
По словам экономиста, в околоправительственном экспертном сообществе в данное время идет жесткая дискуссия вокруг того, на что вообще надо делать акцент в развитии страны до конца текущего десятилетия. Перед правительством, которое в мае-июне нынешнего года приступит к работе, стоит дилемма: пойти путем экстенсивного роста с опорой на собственные ресурсы и возможности, прежде всего сырьевые сектора экономики, либо прорабатывать сценарии интенсивного развития с помощью развития прорывных технологий, расширения доступа к передовым технологиям в обход санкций.
В то время как концепция устойчивого развития с акцентом на рост качества жизни и качества роста ВВП обеспечивает долгосрочную конкурентоспособность экономики страны, текущая экономико-политическая обстановка требует решения вопроса суверенизации технологий, извлечения максимальной природной ренты, что обеспечивает устойчивость экономики только в краткосрочной перспективе.
Экстенсивный путь дает экономике более или менее длительную передышку в условиях глобальных неопределенностей, но он же консервирует ее технологическое отставание в международном разделении труда. В этом и состоит главная сложность при принятии решений — выбор между журавлем в небе и синицей в руках, подчеркивает Владимир Косой.
Если правительство поддастся соблазну (или будет вынуждено) выбрать сценарий мобилизационной экономики, то даже при быстром росте ВВП с учетом ППС, без вложений в постиндустриальные сектора экономики, это не отразится на экономическом самоощущении и качестве жизни граждан или отразится негативно: недофинансирование медицины, фундаментальной науки и образования, ЖКХ, транспортной инфраструктуры и т.д. Это коснется каждого россиянина не где-то в будущем, а непосредственно в ближайшие годы.
Абстрактные цифры экономического роста необязательно моментально (или вообще) влекут за собой рост благосостояния населения. Об этом свидетельствует опыт СССР, который по большинству экономических показателей занимал твердые вторые или даже первые места в мире после США
Экстенсивный сценарий развития порочен еще и тем, что рост цифр ВВП и прочих индикаторов маскирует ползучую архаизацию экономики. Производители через какое-то время неизбежно столкнутся с тем, что им потребуется обновлять парк производственных мощностей, и тогда окажется, что на рынке нет современного оборудования, потому что технологии за это время ушли далеко вперед.
Как это может выглядеть, заранее известно на примере советской промышленности, которая при наличии колоссальных мощностей не справилась с программой конверсии оборонных производств в гражданские из-за отсутствия соответствующих технологий и компетенций. Как функционирует изолированная экономика, можно посмотреть на примерах Ирана, КНДР или Кубы.
От того, справится ли новое правительство с соблазном наступить повторно на грабли позднего Советского Союза, зависит судьба страны на перспективу намного более долгую, чем время жизни самого правительства. Риск высокий, поскольку на время полномочий правительства экстенсивный сценарий несет меньше рисков в краткосрочной перспективе, говорит Владимир Косой.
«У России достаточно возможностей, чтобы в условиях международной изоляции создавать собственные самолеты и скоростные поезда, но конкурентоспособность суверенных технологий, учитывая узость внутреннего рынка, заведомо будет низкой. Они будут более затратны и менее эффективны, чем зарубежные аналоги, хоть и будут выполнять свои потребительские задачи и тем самым поддерживать текущую устойчивость экономики. И пока на мировом рынке сохраняется спрос на главный российский экспортный товар — энергоносители и другие сырьевые ресурсы, можно не беспокоиться, что российская экономика повторит судьбу советской, но шансов оказаться на фронтире экономического роста, как Российская империя в последней четверти XIX века, исчезающе мало», — считает эксперт.
