Экономика 23 фев 2024 10:30 Екатерина Крылова, «Эксперт»
Последние годы выявили тренд на фрагментацию глобального социума, причем не только на экономическую или политическую, но и ценностную. С одной стороны находятся общества, открыто продвигающие либеральные ценности, а с другой — традиционные. При этом ценностные ориентиры в этих обществах коррелируют с доминирующими в них экономическими принципами. Так, значение личного потребления и частный спрос гораздо сильнее в либеральных странах, чем в странах с традиционным укладом. В том, какими могут стать экономические последствия ценностной поляризации и какие возможности могут открыться для России в процессе этих изменений, разбирался «Эксперт».
Культ потребления и экономика обмана
«В последние десятилетия мы перешли — почти не осознавая этого — от рыночной экономики к рыночному обществу», — заявлял известный политолог, профессор Гарвардского университета Майкл Сэндел на одной из публичных лекций в 2014 году. И если рыночная экономика — это лишь способ эффективной организации экономических агентов, то рыночное общество, говорил он, — «место, где почти все продается», «образ жизни, в котором рыночные ценности доминируют во всех аспектах: от семьи и личных отношений до образования, политики, военной службы».
Кризисы и военные конфликты последних лет подвели мир к масштабной переоценке ценностей, причем как экономических, так и общечеловеческих, считает управляющий директор Enfilade Capital Александр Кубышкин. Культ потребления, о котором говорит Майкл Сэндел, начал изживать себя. «Американская модель, построенная на потреблении, достигла своих пределов. Она уже принимает именно эту исковерканную форму, когда люди кичатся богатством, и, соответственно, на фоне роста социального расслоения эта система становится все более и более токсичной», — отметил Александр Кубышкин.
Токсичность и «патологическую мутацию» капитализма ученые обсуждают с начала XXI столетия. О трансформации его ценностных основ, в частности, писал американский экономист Джон Гэлбрейт. По его мнению, «капитализм собственников» был вытеснен «капитализмом менеджеров», в результате чего такие ценности, как деловая этика, справедливость в распределении дохода, долгосрочное развитие, сменились стремлением к краткосрочной прибыльности активов и росту их капитализации. Рыночная экономика стала «экономикой обмана».
В допандемийном 2019 году вопрос «Какой капитализм нам нужен?» стал главной темой Всемирного экономического форума в Давосе. По версии основателя и председателя ВЭФ Клауса Шваба, решением мог стать капитализм «для всех заинтересованных сторон». Это значит, что бизнес должен думать не только о максимизации прибыли для своих акционеров, но и о том, как обеспечить процветание сотрудников, клиентов, поставщиков и общества в целом. Фактически был анонсирован глобальный переход на принципы ESG (Environmental, Social and Corporate Governance), что подразумевает участие компании в решении глобальных экологических, социальных и управленческих проблем и отражение соответствующих достижений в отчетности. В практическом же плане это означало ограничение доступа к капиталу для компаний, которые их не соблюдали. Ограничения возникали прежде всего для промышленных и сырьевых бизнесов из развивающихся стран.
Сегодня мы обнаруживаем себя в затянувшемся переходном периоде от капитализма управленцев к капитализму с человеческим лицом, полагает эксперт объединения экономистов «Новый курс» (New Deal) Даниил Григорьев. С одной стороны, мировая экономическая система по-прежнему остается «капитализмом менеджеров», или скорее «капитализмом акционеров». Это выражается в том, что значительные накопления все больше концентрируются среди небольшого количества собственников (включая банки и инвестфонды), в том числе за счет растущих дисбалансов в мировой торговле.
С другой стороны, все менее привлекательными становятся некогда доминирующие идеи нерегулируемой торговли и свободного движения капитала, указывает господин Григорьев. «Ведущие страны мира постепенно переходят к усилению протекционистских мер, а профсоюзное движение впервые за много десятилетий раз за разом добивается существенных уступок со стороны собственников», — говорит он.
По оценке Global Trade Alert, в 2008–2022 годах было зафиксировано более 40 тыс. мер государственного вмешательства в торговлю, ограничивающих ее, и лишь чуть более 9 тыс. мер, направленных на либерализацию.
Трансформация капитализма и бунт поколений
ПРИНЦИПЫ
Новая глобальная экономическая система
Новые контуры глобальной экономической системы будут выстраиваться по нескольким принципам, считает эксперт объединения экономистов «Новый курс» (New Deal) Даниил Григорьев:
Возврат к государственному регулированию международной торговли и финансов, пусть и не в настолько жесткой форме, как это было в период Бреттон-Вудской системы. Укрепление позиций наемных работников, в том числе на фоне дефицита рабочей силы и рекордных показателей занятости. Пересмотр бюджетных приоритетов в сторону социально ориентированных направлений. Перераспределение богатства внутри стран за счет роста корпоративных налогов и налогов на богатство.
Трудно представить, чтобы подобные сдвиги не сопровождались политическим и социальным кризисом, что наглядно наблюдается сегодня во множестве демократических стран, отмечает господин Григорьев. Вместе с тем на это накладывается не только растущий разрыв между условными «консерваторами» и «сторонниками прогресса», но и ощутимая ценностная разница между поколениями.
Особенность сегодняшнего дня в том, что наибольшее влияние переходит к наиболее бедному поколению, считает Александр Кубышкин. «Если мы посмотрим на распределение богатства по демографическому принципу, то самые богатые — это пенсионеры (бэби-бумеры), которые родились после Второй мировой войны. Следующее за ними поколение X (40–60 лет) тоже чувствует себя неплохо, а более молодые (миллениалы) являются бедными и ничего с этим поделать не могут», — отметил он.
На неравномерность распределения богатств по поколениям указывал и американский экономист Грей Кимбро. По его оценке, в 2019 году бэби-бумерам в США принадлежало 57% национального богатства, в то время как поколению X — 16%, а миллениалам — 3%. Финансовое положение бумеров на каждом жизненном этапе было более привлекательным, чем у тех, кто шел вслед за ними.
«Сегодня молодые позже выезжают из родительских домов, позже заводят детей — не потому, что не хотят, а потому, что не могут. На этом фоне острее ощущается несправедливость: работаешь-работаешь, но тебе за это мало платят и ты не можешь себе позволить даже квартиру. Поэтому элемент бунта у них, безусловно, присутствует», — говорит Александр Кубышкин.
Молодые поколения предъявляют возросший запрос на внимание к общегражданскому благополучию, развитию социальных и гуманитарных сфер жизни, экономическому и политическому равенству, отмечает Даниил Григорьев. Часто они не согласны с нынешней формой организации труда, так как не любят жесткие иерархические структуры, добавляет господин Кубышкин. Кроме того, молодые поколения с бОльшим вниманием, чем их предшественники, относятся к вопросам климата.
Политическая и экономическая системы неизбежно будут вынуждены адаптироваться к этим вызовам, сокращая влияние ранее устраивавших всех «старых элит», резюмирует господин Григорьев.
Что может предложить Россия
Если раньше капиталистическая система Запада задавала тон с точки зрения конкуренции, эффективности и объемов, то теперь более продвинутый капитализм находится в Азии, полагает экономист Олег Вьюгин. В плане эффективности экономики Россия уступает обоим этим полюсам и пока своего места не нашла. «Есть два варианта: либо примкнуть к какой-то системе (например, стать экономическим и политическим сателлитом Китая), либо найти свой путь, который позволял бы использовать географическое положение, природные ресурсы, территории, стать мостом между Азией и Западом», — рассуждает господин Вьюгин.
На фоне санкций и усиления геополитической фрагментации России необходимо выработать собственную систему координат, неоднократно заявляли российские власти. «Мы поняли, что мы не часть Запада, нас сейчас Запад утянет в эту яму, воронку — сам-то, может, выплывет, а нас не пустит. Мы не Запад — мы Антизапад», — говорил первый вице-премьер Андрей Белоусов. Фундаментом российского общества являются традиционные ценности, заявлял Владимир Путин. К ним относятся, в частности, созидательный труд, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие, справедливость.
На данный момент ни одна существующая в крупных странах модель экономического и общественного уклада не имеет позитивного образа будущего, и то, что делает Россия, очень интересно, считает господин Кубышкин. «В этих условиях предлагается набор ценностей, как мы говорим, традиционных, духовных, семейных. При наличии больших дисбалансов в западном мире вполне возможно, что привлекательность этой модели будет нарастать», — отмечает он.
По мнению Александра Кубышкина, тот факт, что на Россию наложили санкции, играет даже в плюс, так как дает возможность стране перестроить внутренний уклад. Сложившаяся за последние 30 лет олигархическая структура общества будет постепенно разрушена, капитализм видоизменится. А окажется ли он гуманным и этичным — зависит от конкретных людей, которые будут продвигать и реализовывать новую повестку, считает эксперт.
Призывы официальных лиц к «нравственным ориентирам» почти никогда не подкрепляются материальными стимулами. Однако для того чтобы эти призывы работали в условиях классического капитализма, следование им должно заметным образом увеличивать благосостояние откликающегося на них рационального агента. В случае с традиционными ценностями такого не прослеживается, убежден Даниил Григорьев.
Традиционные ценности и консерватизм, которые сейчас культивируются в российском обществе, — это скорее инструменты стабилизации внутриполитической ситуации, чем катализаторы развития экономики, соглашается господин Вьюгин.
ЦИФРЫ
По оценке американского экономиста Грея Кимбро, В 2019 ГОДУ БЭБИ-БУМЕРАМ В США ПРИНАДЛЕЖАЛО
57%
НАЦИОНАЛЬНОГО БОГАТСТВА,
ПОКОЛЕНИЮ X —
16%,
А МИЛЛЕНИАЛАМ —
3%.
Финансовое положение бумеров на каждом жизненном этапе было более привлекательным, чем у тех, кто шел за ними.
