Людмила Зыкина остается символом нашей народной песни. Ее голос и сейчас звучит мощно и сильно. И до сих пор нет никого, кто мог бы сравниться с ней по таланту в этом жанре.
Зыкина не была замкнутым человеком, но и людей, которым она доверяла, было совсем немного. А выступала она вместе с кем-либо и вовсе крайне редко.
10 мая исполняется 95 лет со дня рождения Людмилы Георгиевны. Специально для aif.ru о ней рассказал певец Юлиан, который и дружил, и пел дуэтом с великой артисткой.
«Помню, откуда я»
— Юлиан, каким вы сохранили образ Людмилы Георгиевны?
— Знаете, я уже давно понял: чем человек выше и гениальнее — тем он проще и ближе к людям. Людмила Георгиевна всегда общалась с людьми наравне. Я ей часто говорил: «Людмила Георгиевна, вы понимаете, кто вы?». А она отвечала: «Не-а. Не понимаю. Я такая же, как все. Я простая и помню, откуда я…». И народная любовь, и успех — все это от того, что она была близка к людям. Ее голос для меня — это олицетворение России. Зыкина для меня — это Родина-мать.
— А как вы с ней познакомились?
— Очень смешно. Мы были на гастролях в Волгограде. В гостинице наши номера оказались напротив. Как-то мы столкнулись с Людмилой Георгиевной в коридоре, и она говорит: «Есть хочешь?». А мы с ней вообще не были знакомы до этого. Но она знала, что я учусь в ГИТИСе и, наверное, понимала, что студент всегда голоден. У нее сразу ко мне какие-то материнские чувства появились.
Сначала я даже опешил от такого предложения. Она меня пригласила в номер, а там котлеты домашние, которые она сама делала. Ну ведь это артисты того поколения, которое испытало и тяготы войны, и долгий гастрольный путь — они всегда все возили с собой. Все свое, все домашнее, видимо, такая привычка.
А потом уже начали вместе ездить на гастроли, чаще встречаться и подружились. И только спустя годы я предложил ей спеть вместе.
— И она сразу согласилась?
— Да. Я предложил такую идею — разговор матери с сыном. Александра Николаевна Пахмутова и Николай Николаевич Добронравов написали песню, которую так и назвали «Мать и сын». И это больше, чем песня. Люди в зале вставали, когда мы ее пели. А после всегда была овация.
Весь город высыпал на берег
— Нам, обывателям, Людмила Георгиевна казалась строгой. Она на самом деле такой была?
— Да нет! В ней была особая стать, которая, может, делала ее с виду женщиной властной. Но для друзей и близких она была простой, настоящей и красивой. Мы очень дружили, я приезжал к ней на дачу, мы там и рыбу ловили, и шашлыки жарили. И горжусь тем, что я, наверное, единственный для кого Зыкина пела на день рождения. У нас были гастроли в Комсомольске-на-Амуре, мне исполнялось тридцать лет. Мэрия выделила нам кораблик, мы катались по Амуру, праздновали. На кораблике нашлась какая-то аппаратура, и Зыкина взяла и начала петь. Представляете? Плывет кораблик, и весь город собирается вдоль берега. Потому что как иначе? Зыкина поет!
Тогда Людмила Георгиевна мне еще подарила вышитую своими руками картину — красивые красные маки. И это, наверное, самый главный подарок, который остался у меня от нее. Она потрясающе вышивала, это были высоко художественные работы, настоящие произведения искусства. И вот теперь одна из ее работ висит у меня дома.
— О чем она вам говорила? Чем делилась?
— Мы много разговаривали и о многом. Людмила Георгиевна очень переживала, что крайне мало звучит русская песня. Да и сейчас, кстати, ситуация не сильно изменилась. Она сильно огорчалась, что и ее песни не звучат. Мне кажется, что… ее это даже убивало.
И, к сожалению, после ее смерти было очень много разговоров про ее бриллианты. А ведь главный бриллиант — это ее голос.
И еще случай, который меня просто потряс. Людмила Георгиевна уже серьезно болела, у нее был тяжелый диабет, сахар поднимался до 30 — очень тяжело. У меня был концерт в ГКЗ «Россия», мы должны были петь дуэтом. И я понимал уже, что Зыкина не приедет… Но она приезжает и выходит на сцену. Овация! А ее ждет «Скорая помощь», которая забрала ее после выступления. Вот до такой степени она была артисткой!
— И к вам она так тепло относилась, что приехала, несмотря ни на что?
— Да, если она обещала — обязательно сделает. То поколение вообще совершенно другое, другой уровень культуры, просто другое измерение. Я счастлив, что у меня в жизни была такая подруга… И замены ей, конечно, быть не может. А певицы такие и вовсе рождаются раз в сто лет, а может и реже.
«Нам было, о чем спеть»
— Как вы пережили тот шквал скандальных ток-шоу про наследство, про бриллианты, которые последовали после ухода Людмилы Георгиевны?
— Дело в том, что я в то время просто отстаивал сторону добра. Потому что, когда набросились на помощницу Зыкиной Татьяну Свинкову, это было просто безобразие. Какими-то непонятными обвинениями женщину довели до инфаркта. А она ведь была самым близким человеком Людмилы Георгиевны. Потом еще появились разные непонятные ученицы. У Зыкиной не было учениц никаких. К сожалению, но не было. Всегда так бывает — после смерти известного человека начинаются всякие фантазии и истории. А отголоски тех ток-шоу до сих бывает слышно, нет-нет да и напишут снова про бриллианты. Я думаю, если бы Зыкина знала, что будет столько разговоров про эти несчастные бриллианты, она бы их спустила в унитаз.
— А почему же у Людмилы Георгиевны не было учениц?
— Ну невозможно научить петь! Второй Зыкиной стать невозможно. Да, с ней работали певицы, у нее был коллектив, прекрасные артисты. Но сейчас часто встречаю людей, которые говорят: «Я ученица Зыкиной». А я-то знаю, что это не так. Люди, наверное, хотят примазаться к славе. Знаю точно, невозможно научить петь, с этим надо родиться. Испортить можно, да. Но научить — нет.
— А может на нашей сцене появиться кто-то сопоставимый с Зыкиной?
— С ней никого нельзя рядом поставить. Вообще. Есть у нас еще такой голос? Когда я пел с ней, по коже начинался мороз какой-то, вибрации… Это невероятно! Рядом с ней и петь-то плохо не можешь. Она, кстати, вообще ни с кем не пела дуэтом, только со мной и с «Любэ». Даже когда она была уже в возрасте, уже болела, голос ее не менялся. Это такая сила, такая мощь! Равных ей нет.
— А почему Людмила Георгиевна не любила петь с кем-то дуэтом?
— Не знаю даже. Но она говорила, что не очень любит это, да. Я, кстати, тоже не очень люблю. Мне объясняли, что для популярности надо с блогерами по красным дорожкам походить или что-нибудь спеть с ними. Все это смешно, конечно. Считаю, что надо соответствовать своему возрасту — смешно выглядит, когда ты рядом с какими-то малолетками. После того, как спел с Зыкиной, дальше уже выбираешь, с кем петь (Смеется).
— Такая высокая планка — это подарок для карьеры или все же большая ответственность?
— Я вообще не люблю слово карьера. Мы спели, потому что нам было, о чем спеть. И песня была написана специально для нас. Многие даже говорили, что мы с ней похожи, как мать с сыном. Мы ничего не просчитывали. А сейчас некоторые артисты начинают петь с блогерами, например, Басков с Милохиным. И я не думаю, что это что-то дало Баскову, все просто посмеялись. Надо делать то, к чему лежит душа, а не стараться какую-то аудиторию завоевать.
— Как вы думаете, что надо сделать, чтобы память о Людмиле Зыкиной сохранилась, чтобы ее не забыли? Ведь она — настоящая легенда!
— Мое поколение точно знает, кто такая Зыкина. А для молодежи… Мне бы очень не хотелось, чтобы Зыкину вспоминали, как певицу, у который имелись какие-то бриллианты. Я всегда говорю, что лучше бы телевидение показывало чаще ее концерты. Необходимо, чтобы этот великий голос звучал. Не знаю, от кого это зависит — от средств массовой информации, от министра культуры — чтобы мы не забывали великих людей. Нужно, чтобы молодежь знала и гордилась. Потому что нам есть чем гордиться. Когда слушаешь Зыкину — гордишься Россией. Она — и есть Россия.
