Экономика 1 мар 2024 10:37 Игорь Серебряный
Фото: Freepik Цифровизация мировой экономики приносит не только новые возможности, но и новые вызовы. Одним из них является адаптация национального и международного законодательства к так называемой «платформенной» экономике. «Эксперт» выясняет, пойдет ли это на пользу работникам, занятым в «платформизируемых» сегментах.
Цифровой работодатель
Развитие цифровых сервисов повсюду в мире опережает их законодательное регулирование, из-за чего такие бизнесы часто работают в серой зоне. С одной стороны, отсутствие внутренней бюрократии и формальных барьеров, минимальный уровень входа для получения доходов выгодно отличают эти компании от «классических». С другой, сотрудники таких компаний являются наиболее социально незащищенными: оплата их труда, условия работы могут никак не регулироваться. Международная организация труда (МОТ) признаёт, что сложно даже назвать количество занятых в платформенной экономике людей.
Это лишь некоторые вызовы, с которыми намерена совладать МОТ, готовящая свою 113-ю сессию, специально посвященную этой теме.
Одно лишь перечисление вызовов, стоящих в этой сфере перед МОТ, занимает в докладе организации несколько страниц. Хотя первые компании, которые сейчас называют платформенными, возникли еще в 1990-х гг., до сих пор не выработана даже общепринятая дефиниция, по каким признакам их можно к этой категории относить. Термин «платформенный» сплошь и рядом перемежают с такими понятиями как Р2Р (peer-to-peer — торговля пользователей друг с другом без посредников), «on demand» (настройка услуги под запрос клиента), «коллаборативная экономика», gig-экономика и др.
МОТ, ОЭСР и Евростат используют дефиницию «экосистема, в которой поставщики товаров и услуг с одной стороны, и их клиенты с другой взаимодействуют через цифровой интерфейс». Всемирный Банк пользуется иным определением: он считает «платформенной» любую деятельность, где конкретный аккаунт или ID используется более, чем одним человеком. В России с начала 2024 г. используется собственное определение (см. ниже).
Сложности в законодательном регулировании платформенной экономики происходят из-за того, что в ней бывает непросто понять тип отношений между ее субъектами, объясняет профессор Института социально- экономических проблем народонаселения РАН Вячеслав Бобков.
«Не всегда очевидно, то ли это отношения „работодатель — работник“, то ли это отношения peer-to-peer, партнеров по бизнесу. Работа через платформу совсем не исключает оформления гражданско-правового договора между сторонами. Другое дело, что сами работники не всегда стремятся такие отношения оформлять, чтобы не платить налоги», — сказал он «Эксперту».
Сели в нишу
Независимо от того, каким именно определением пользуются эксперты, они разделяют общее понимание: сегодня сложно даже приблизительно назвать число компаний, занятых в платформенной экономике, как и ее объем. При том, что в процентном соотношении количество компаний в этой нише исчисляется однозначными цифрами (в Евросоюзе она составляет 4,3%), их экономические показатели заметно выделяются на общем фоне.
Стоимость акций 25-ти крупнейших компаний, отнесенных условно к «платформенным», в индексах NASDAQ и Dow Jones с огромным отрывом опережают остальные фирмы. В 2018 году KPMG оценивала капитализацию 240 крупнейших таких компаний в $100 млн, а производимый ими объем товаров и услуг в $7,1 трлн. В 2023 г. последняя цифра составляла уже $10,2 трлн. По методике подсчета, принятой ВБ, в 2023 г. в глобальной платформенной экономике было занято почти 435 млн человек. Всего же, по данным МОТ, на сегодня во всем мире более 1100 компаний можно отнести к «платформенным». Из них 60% зарегистрированы в ЕС или США.
В России, по данным ЦСР, в 2022 г. через платформы работали около 5 млн человек, или 6% экономически активного населения, их вклад в ВВП достигал 1,5%. Местная специфика состоит в том, что этот сектор растет невероятными темпами — российские платформенные компании активно занимают ниши, освободившиеся после ухода иностранного бизнеса из РФ. В результате в 2023 г. число занятых в российских платформенных компаниях выросло еще более чем на 800 тыс. человек.
Интересно, что по данным Online Labour Index, еще в 2020 г. Россию по «платформизации» в относительных цифрах опережала Украина (2,57% и 2,62% от общего числа экономически активного населения соответственно). Но еще раз надо подчеркнуть, что все эти цифры достаточно приблизительны из-за отсутствия универсального определения, что понимать под платформенной компанией.
Платформенные бизнесы дали возможность участия в экономической жизни людям, которые по каким-то причинам не могут устроиться на классическом рынке труда, сказала «Эксперту» консультант компании HeadHunter Елена Лондарь.
«Платформенная экономика инклюзивная, там почти не смотрят на твое образование или предыдущий опыт; человек в деле показывает, на что он способен. В России, где работу не может найти только тот, кто не хочет этого из принципа, платформенная экономика не замещает традиционные производственные отношения, а дополняет их. Для каких-то занятых через платформы людей это вообще не основной источник дохода, а подработка или даже монетизация хобби», — говорит она.
«Эксперт» ранее писал, что по данным ЦСР, доля работников платформ, для которых они являются не единственным источником дохода, в 2023 г. составляла 21%.
Обратная сторона платформы
Экономисты оценивают текущее состояние и перспективы платформенных компаний неоднозначно.
С одной стороны, «оцифровка» того или иного сектора как правило ведет к снижению уровня цен в нем за счет ликвидации посредников между конечными участниками. С другой, этот процесс превращает такие компании в монополистов в своем сегменте, способных контролировать инновации, диктовать свои условия входа на рынок для других игроков и даже определять ценовую политику нерыночными инструментами. Наконец, платформы являются излюбленным местом «охоты» мошенников за персональным данными и чужими деньгами — учитывая, что в поисках быстрого заработка на них регистрируются миллионы людей с низким уровнем финансовой грамотности.
Как в любом живом процессе, в платформенной экономике есть свои плюсы и минусы, подчеркивает Елена Лондарь.
«Свобода деятельности, моментальный доход имеют оборотную сторону — отсутствие трудовых прав, а иногда и гарантий оплаты выполненной работы, если клиент по каким-то причинам откажется платить или заплатит меньше, чем договаривались. В отношениях Р2Р всё держится в буквальном смысле на честном слове», — указывает эксперт.
В свою очередь, правительства озабочены тем, что работа через платформы позволяет занятым там уходить от налогов намного легче, чем в случае формальной занятости. Ставится вопрос и о невозможности контроля за использованием на платформах детского труда либо труда заключенных. В МОТ указывают, что к работающим через платформы людям могут предъявляться требования, которые запрещены или лимитированы трудовым законодательством по отношению к работникам обычных компаний. Условием входа на платформу может ставиться установка на компьютер пользователя различного софта, нарушающего личное пространство (геотрекеров, счетчиков рабочего времени, скриншотеров и т.д.)
Регулировать и контролировать платформенную экономику как на национальном, так и на международном уровне возможно, считает Лондарь.
«В России, например, только что были введены новые правила регулирования рекламного рынка. У государств есть рычаги влияния даже на такую „неуловимую“ часть экономики. Как с легализацией самозанятости, это потребует усилий, но со временем платформенная экономика сделается полностью прозрачной. В этом заинтересованы и сами ее участники, поскольку в обмен на выход из тени они получат определенную степень защиты своих прав», — констатирует она.
МОТ предупреждает, что платформенная компания не обязательно является более удачным местом трудоустройства, чем не-платформенная. Скорее наоборот: согласно статистике по Индии и США, за одну и ту же работу сотрудники первых получают примерно на 70% меньший доход, чем сотрудники вторых. Это вызвано тем, что владельцы платформ используют алгоритмы ИИ для максимизирования прибыли: при падении спроса на услугу или товар расценки тоже автоматически снижаются. Такой механизм нагляднее всего виден на примере Uber, где стоимость поездки постоянно колеблется в зависимости от числа заказчиков такси.
Несмотря на все недостатки, развитие платформенной экономики — это в целом здоровый процесс, вызванный совершенствованием облачных технологий, считает Вячеслав Бобков.
«Конечно, издержки есть, так как работодатели стремятся минимизировать затраты за счет исполнителей, и это их стремление юридически пока никак не регулируется. Законодатель еще сам не определился, является ли работа через платформу-посредника формой самозанятости или это отношения найма, где платформа играет роль нанимателя — юридического лица. Платформенная экономика сегодня — это область неустойчивой занятости, поэтому со временем государство выработает правила, которым будут обязаны следовать все ее участники для соблюдения трудовых прав граждан», — прогнозирует эксперт.
В декабре 2023 года вступила в силу новая редакция закона 565-ФЗ «О занятости населения». В законе впервые введено понятие платформенной занятости (сравните с определениями МОТ/ОЭСР и ВБ выше). Под ней понимается «деятельность граждан по личному выполнению работ на основе договоров, которые заключаются с использованием информационных систем (цифровых платформ занятости), обеспечивающих взаимодействие всех сторон с помощью интернета». Новый закон кодифицировал существующую де-факто деятельность цифровых платформ, которая показывает, что прежние нормы трудового законодательства к ним не всегда применимы.
