Экономика 8 мая 2024 12:00 Игорь Серебряный
Фото: Freepik Гиперопека вредна не только при воспитании детей, но и в управлении национальной экономикой. Политика защиты национального производителя через нерыночные механизмы ограничения конкуренции — классический пример благих намерений, из-за которых в итоге «получается как всегда». «Эксперт» с помощью аналитиков МВФ и НИУ ВШЭ выясняет, почему, зная о возможных отрицательных последствиях, многие правительства применяют практику, издержки которой перевешивают выгоды.
Интроверты и экстраверты
«Эксперт» ранее уже разбирал работу авторов Fisher College of Business при университете штата Огайо (OSU), в которой они доказывают, что неразумная протекционистская политика является палкой о двух концах для субъектов экономической деятельности. Уже после выхода той публикации в библиотеке МВФ появилась новая работа, два автора которой добавляют свои исследования в защиту свободного от госрегулирования рынка.
Название исследования Реда Шерифа и Фуада Хасанова говорит само за себя — «Ухабы на дороге протекционизма: импортозамещение или ориентированная на экспорт политика?»
«Экспортно-ориентированная экономика подстегивает соревновательность и инновации, она посылает неискаженные сигналы политикам, принимающим решения. В тех странах или отраслях промышленности, где правительства предпочитают заниматься микроменеджментом и импортозамещением, это в большинстве случаев приводит к результатам, противоположным ожидаемым», — пишут аналитики МВФ.
Они обращают внимание на то, что приступ «интровертности» с конца 2010-х годов наблюдается в странах и блоках, совершенно различных по своему политико-экономическому устройству.
В Соединенных Штатах такой «декларацией промышленной независимости» можно считать лозунг 45-го президента Дональда Трампа «Покупай американское, нанимай американцев». Политика преференций национальным производителям была продолжена администрацией Джо Байдена в виде Inflation Reduction Act (2022 г.). Она рассчитана до 2031 года, и в ней общая сумма госфинансирования наиболее «конкурентоопасных» отраслей заявлена в $900 млрд. Для сравнения, это больше, чем инвестиции в программу пилотируемых полетов на Луну в 1960–1970-х годах.
В КНР аналогичная по сути концепция была изложена в официальной доктрине «Сделано в Китае — 2025» за два года до прихода в Белый дом Трампа (что в определенной степени и спровоцировало американский ответ). В Евросоюзе политика преференций континентальному рынку была сформулирована в документе «Индустриальная стратегия ЕС» (2020) и прочих, под общим лозунгом «Сделаем Европу домом для чистых технологий и „зеленого“ рынка труда». Бюджет ЕС закладывает на эти цели суммы, сравнимые с затратами на американскую IRA.
В России программы импортозамещения действуют уже около 10 лет — их принятие подстегнули западные санкции после вхождения Крыма в состав РФ. В рамках этой политики в августе 2015 года правительство создало комиссию по импортозамещению. Тогда констатировалось, что в таких отраслях как сельское хозяйство, машиностроение и сфера информационных технологий доля импорта в Россию доходила до 90%.
В России среди защитников политики протекционизма в разное время отметились такие известные люди как премьер-министр (1905–1906) Сергей Витте и химик Дмитрий Менделеев. Они указывали, что политика свободной торговли продуктивна лишь тогда, когда в стране нет собственного производства того или иного товара или когда национальные промышленники уверенно встали на ноги и могут успешно конкурировать с иностранными. В противном случае, считали Витте и Менделеев, защита отечественной промышленности необходима как условие ее выживания.
Грамотным макроэкономическим управлением является такой вариант, когда государство вводит протекционистские меры для тех или иных отраслей на определенный промежуток времени, чтобы дать национальным производителям возможность «накачать мышцы» перед последующим снижением импортным тарифов, пояснил «Эксперту» доцент департамента мировой экономики факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Александр Зайцев.
«Правительства объявляют такие меры с четким указанием дедлайна — пять или десять лет. Таким образом, местные производители не расслабляются и понимают, что время им дано не для отдыха, а для того, чтобы начать производить конкурентоспособную продукцию. И когда отведенный срок истекает, они оказываются готовы к тому, чтобы не обанкротиться в конкуренции с иностранными производителями. Пример „азиатских тигров“ иллюстрирует именно такой грамотный подход правительств ко введению и последующей отмене протекционистских мер», — говорит он.
В случае с Россией правительство пока не обозначило, на какой срок вводится политика импортозамещения. Это создает для российского бизнеса ситуацию неопределенности и ощущение, что протекционизм вводится на неограниченно долгий срок без планов перехода в обозримом будущем к экспортно-ориентированной экономики. Это неблагоприятно для экономического самочувствия страны, опасается эксперт.
Фото: Евгений Разумный/Ведомости/ТАСС
Тарифные победы
Экономисты не отрицают, что считать политику госзащиты национального рынка абсолютным злом было бы преувеличением. Они приводят в пример Сингапур, Тайвань и Южную Корею, которые при жизни одного поколения достигли впечатляющих результатов во многом как раз благодаря протекционистским мерам — высокими импортным тарифам, субсидиям, искусственно завышенному курсу национальных валют и др. Поддержка своих рынков там велась так, чтобы поощрять конкуренцию между отечественными производителями в отсутствие конкуренции внешней.
Эти примеры подтверждают правоту мнений Витте и Менделеева о том, что протекционистские меры правительств могут играть определяющую роль в подъеме национальных экономик, если они применяются к месту (в приведенных примерах — с упором на высокотехнологичные отрасли и с расчетом на будущий экспорт их товаров и технологий).
Однако, подчеркивают Шериф и Хасанов, «азиатские тигры» — это именно исключения. В большинстве стран, где власти пытались вводить подобные меры, они заканчивались полным провалом — из-за того, что у этих стран недоставало ресурсов на развитие внутренней конкуренции или оттого, что политическое руководство просчиталось с перспективой отраслей, которым предоставлялась господдержка. Создание поддерживаемых государством «национальных чемпионов» приводило к их монопольному положению со всеми негативными последствиями для секторов, в которых они доминировали — поскольку для монополиста развитие инноваций не имеет того критического значения, какое оно имеет в условиях конкурентного рынка. Стоит государству ослабить поддержку — такие монопольные компании и целые сектора оказываются нежизнеспособными, а страна в целом теряет человеческий капитал.
«Протекционизм приносит пользу только тогда, когда его конечной целью является вывод национальных товаров на мировые рынки. Когда задачей ставится полный отказ от импорта, это ведет к замыканию экономики на внутренний спрос и как следствие — к долговременной утрате позиций на международных рынках по причине ее отключения от универсальных для всего мира технологических индикаторов и от прочих рыночных сигналов. Это похоже на самолет, летящий без навигационных приборов», — подчеркивают экономисты МВФ.
По их данным, меры по снижению зависимости от иностранных производителей приносили плоды в «золотой век» импортозамещения — примерно с 1950 до 1980 года. Однако плоды эти оказались отравленными: большинство стран, их употребивших в чрезмерном количестве, в первую очередь Индонезия, Индия, Бразилия, Нигерия, после трех десятилетий уверенного роста скатились в стагнацию.
Фото: Freepik
Опора на собственные силы
В то же время «азиатские тигры», с самого начала ориентировавшиеся не на импортозамещение, а на экспорт высокотехнологических товаров, продолжили бурный рост. С 1980 по 2010 год Южная Корея показала рост добавленной стоимости на душу населения на 15%, Тайвань и Сингапур — по 12%. Кроме того, за этот период южнокорейский экспорт вырос в восемь раз — ни одна страна в мире не демонстрировала подобные темпы роста экспорта.
За пределами ЮВА Швейцария с населением 0,11% от общемирового экспортирует товаров в пересчете на душу населения в 250 раз больше (!), чем Индия, занимающая первое место в мире по численности населения.
Другой, весьма экстремальный подход к открытому для конкуренции рынку показала Чили при правлении Аугусто Пиночета. «Фашистский диктатор» пусть брутальными методами, но сделал ее одной из самых открытых и экспортно-ориентированных стран в мире, химически чистым образцом так называемого «вашингтонского консенсуса» ( экономической политики, которую рекомендовали МВФ и Всемирный банк для преодоления финансово-экономических кризисов в странах Латинской Америки).
При Пиночете чилийская экономика росла в среднем в три раза быстрее всех других стран Латинской Америки, а протекционизм был объявлен «коммунистической заразой». В итоге за время правления Пиночета число стран, куда экспортировалась чилийская продукция, превысило полторы сотни.
Хотя среди экономистов в принципе существует согласие насчет того, что протекционизм и импортозамещение — лекарство, которое в больших дозах опасно, текущая геополитическая обстановка в мире вынуждает все новые страны рассматривать эти механизмы как меньшее из зол, говорит Александр Зайцев.
«Нарастание напряженности в мире создает у игроков международного рынка неуверенность в стабильности своего места в системе мирового разделения труда. Во все большем количестве стран начинают понимать, что они не застрахованы оттого, что в какой-то момент в будущем против них введут санкции или иные ограничения. Поэтому правительства даже самых экономически благополучных стран начинают создавать заделы на случай такого развития событий — готовить те или иные отрасли промышленности к возможности максимально быстро перейти на режим импортозамещения, если такая необходимость возникнет», — говорит он.
В странах мира внимательно следят за ситуацией вокруг России и Китая, которые Соединенные Штаты (и Запад в целом) рассматривают как стратегических противников. Практика «вторичных санкций» за сотрудничество с Москвой и Пекином вынуждает третьи страны тщательно выбирать между экономической целесообразностью в виде экспортно-ориентированной экономики и экономической безопасностью в виде самодостаточности.
