Мы публикуем воспоминания наших земляков-шуринцев участников Великой Отечественной войны, записанные более 40 лет назад писателем-фронтовиком, ответственным секретарем альманаха «Огни Кузбасса» Олегом Павловским.
Победа достается нелегко. И уж кому об этом не знать, как не Дмитрию Владимировичу Корчагину? От Шуринки до Берлина, даже по сибирским меркам, расстояние не шуточное, а пройти его с боями, не выпуская из рук автомата – не рекорд, а величайший подвиг.
Впрочем. Дмитрию Корчагину не привыкать к свисту пуль: ещё в августе 1938 года он защищал советскую землю от японских захватчиков в районе озера Хасан. Никак не мог предположить тогда, что всего через три года придётся ему встретиться с более жестоким и коварным врагом.
На Отечественную Дмитрий Корчагин ушёл старшим сержантом и закончил войну помощником командира взвода автоматчиков с орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина» и другими наградами.
Восемнадцать лет Дмитрий Владимирович проработал на тракторе, руководил полеводческой бригадой, награждён бронзовой медалью ВДНХ СССР, медалью «За освоение целинных земель».
Я спрашиваю Дмитрия Владимировича, где и когда пришлось труднее, какой из боевых эпизодов наиболее врезался ему в память.
– Труднее? … не знаю. Легко на войне не бывает. Вот разве что когда в Берлине … Да нет … Под Сталинградом было не легче … А вам приходилось видеть, как рвутся самолеты, начинённые взрывчаткой? Я видел. Но они не спасли фашистов, ничто не могло спасти их от заслуженного разгрома. А запомнил я всё. От первого до последнего дня …
Он написал на стене рейхстага: «Дмитрий Корчагин с Новосибирской области».
С японской да в председатели
Из рассказа Николая Игнатьевича Мурзайкина:
– Через месяц, в декабре семьдесят шестого, буду своё семидесятилетие отмечать … Да вот, как видите, ничего ещё себя чувствую, работаю на пилораме, по субботам зерно мелю колхозникам на мельнице. А как без работы, я и не знаю …
Да всё приходилось! И пилить, и строить, и кузнечить, и строительной бригадой руководить. Это ещё до войны, до тридцать шестого года, когда меня избрали председателем колхоза в Сибирском. А войну я всю пробыл на Дальнем Востоке, с японцами воевал. После войны – опять в председатели. Я отнекивался, грамоты у меня никакой, в школе учиться не пришлось, так уж писать, читать самоучкой дошёл. Ничего, говорят. Ты теперь коммунист, тяни … Тянул, сколько мог …А что поделаешь?
Потерял зубы под Сталинградом
Из рассказа коммуниста Ивана Семёновича Ивашкина:
– Мы сами дивинские. Родители пришли сюда в 1912 году из Саратовской губернии. Дед здесь и умер, а отец, Семён Алексеевич, погиб на фронте.
Мог бы и я не вернуться. Наша батарея вышла тогда на хутор Весёлый, под Сталинградом, заняли рубеж, ждали подвоза боеприпасов. У меня в расчёте осталось двадцать три снаряда, из них только пять бронебойных. И в других расчётах было не лучше. А со стороны хутора пошли немецкие танки. Хорошо, мы укрылись за увалом. И вдруг чей-то крик: «Фрицы! Сзади! …» На батарею шли с тыла автомашины с немецкими автоматчиками. Ну, мы тут же развернули орудия, били прямой наводкой, шрапнелью и осколочными. Потом меня ударило … Очнулся – рука в крови, а в кулаке свои собственные зубы зажаты: в подбородок мне угодил осколок. Комбат Попов и его связной подняли меня: «Идти можешь? Держись. Шевели ногами…»
Кое-как по лощине спустились к реке. Километрах в трёх был мост, под ним мы и хотели пока укрыться. Но не прошли и полкилометра – над рекой закружила «рама». Знаете, наверное: немецкий самолёт-корректировщик. И тотчас на берегу появился фашистский танк. Ну, распластались мы на льду. А на белом-то снегу лучше мишени не придумаешь. И танкист-пулемётчик, надо отдать должное, неплохим был стрелком. Сначала мне пулей руку пробило, потом в бок угодило. Ну, притворился мёртвым, дождался темноты, не знаю, как не замёрз. А ночью выбрались в степь. Старшина нёс лейтенанта, потерявшего обе ноги. Заряжающий Иван Заболотный, сам тяжело раненный, помогал идти обмороженному солдату…
На рассвете нас подобрала случайная санитарная машина. Тех, кто мог идти, не взяли: в машине уже были раненые. Долго кружили по степи. Я, наверное, потерял сознание. Потом, слышу – голоса… Женские. Слов не разберу. Подняли, понесли куда-то в тепло. И помню, как сейчас, вкус топлёного молока и мягкий приятный голос: «Пей, миленький, пей …»
Оказывается, санитарная машина остановилась возле затерянного в степи хутора и жители разобрали особо тяжело раненных по домам. Меня взяла к себе Пелагея Ивановна Ковшарова. С ней я долго потом переписывался.
Хутор звался Ново-Моисеевским Комаровского сельсовета Мартыновского района Ростовской области.
Совсем молоденькая девчушка Вера Бузулук где-то доставала бинты, медикаменты, делала перевязки не хуже, чем опытная медсестра. Возле меня, сменяя хозяйку, постоянно дежурили Аня Петренко, Мария Шкодинова, Пелагея Мирошниченко, Матрена Ковалева… Они выходили меня и моих товарищей. Последнее от себя отрывали для нас.
Вот благодаря этим женщинам я и остался жив. Ну, а вернувшись домой, сразу же в поле. Без работы, как без хлеба. Нас отец к ней сызмальства приучал.
Ступенька боя
И Степан Иванович Лукинов, тоже всю войну прошагавший от Шуринки до Берлина, несмотря на шестьдесят с лишним лет, продолжает работать на ферме.
Он мог бы расписаться на рейхстаге, как Дмитрий Корчагин, но Степан Иванович неграмотен. Так уж сложилась жизнь: отец в гражданскую умер от тифа, осталась мать с восьмью ребятишками мал мала меньше…
Возможно, оставил свою подпись на рейхстаге Василий Лапыткин. Его похоронили в семьдесят четвёртом году. Из всех наград он больше всего дорожил медалью «За взятие Берлина».
Чувство фронта, если можно так выразиться, осталось у бывших солдат на всю жизнь. И для большинства из них так по сей день и не кончились фронтовые будни. Они по-прежнему в строю, и самая маленькая победа в своей работе, в общей борьбе за урожай, радует их подчас не меньше, чем отбитая у врага высота.
Молодым шуринцам есть с кого брать пример. Они не знают фронтовых рубежей бессмертия. Но разве не бессмертными станут для будущих поколений рубеж наших пятилеток! Ничто не даётся за здорово живёшь. Каждая ступенька к светлому будущему берется с боя. Мирные бои, конечно, не сравнимы с теми, жестокими и кровавыми, но как бы хотелось, чтобы каждый советский человек, где бы он ни был, в какой бы должности ни состоял, какую бы работу ни делал, всегда ощущал себя фронтовиком, перед которым поставлена задача взять вот эту, почти неприступную, высоту.
На фронте не было «Я». Там было только «Мы». Не поэтому ли мы победили? Стоит в Шуринке обелиск воинам-землякам, павшим в боях за Родину. Память. Ибо подвиг солдатский бессмертен, как бессмертна память о нём.
Не усидел дома
Из рассказа Бориса Васильевича Старкина:
– А я с завтрашнего дня на пенсию … Устал, честно скажу. Да лет-то ещё немного, шестьдесят четвёртый пошёл. Но ведь, скажу тебе, отдыха-то за все годы не знал. С малолетства в поле, да на ферме…
А на фронт я на третий день после объявления войны ушёл. Попал в артиллерию. Рядовым был, заряжающим. Ранений многовато. Ну, обо всём разве расскажешь … Днепр форсировал, Буг … В госпитале лежал больше полугода – нога-то одна у меня короче другой стала. … Орденом Красной Звезды награжден и медалью «За отвагу». А за работу в колхозе имею орден Трудового Красного Знамени, медаль «За трудовую доблесть». После войны на тракторе работал почти четырнадцать лет. Ушёл с трактора по болезни – плохо стал слышать. Принял группу телят. Принял, считай, мёртвых – выходил. Потом перешёл на дойный гурт. И все пятнадцать лет ходил за коровами. А работа скотника, считай, самая тяжкая … Надо отдохнуть немного, избу привести в порядок, подворье … А там видно будет, может, и ещё поработаю …
На снимке: Участники войны деревни Шуринки:
Первый ряд (слева направо): Андрей Емельянович Колбаскин, Николай Никитович Колбаскин, Василий Данилович Баклыков, Борис Васильевич Старкин, Дмитрий Владимирович Корчагин.
Второй ряд (слева направо): Алексей Андреевич Волков, Василий Захарович Проходцов, Алексей Федорович Головлёв, Николай Игнатьевич Мурзайкин, Павел Андреевич Уваров, Иван Семёнович Ивашкин.
Третий ряд (слева направо): Федор Егорович Хозяйкин, не опознан, Степан Иванович Лукинов, Степан Алексеевич Каргин, Андрей Борисович Кузнецов.
